Краткие сведения по истории старообрядческого храма во имя Рожества Христова в деревне Андроново и его обычаях, а также изложение порядка богослужения в нем в 1989-2003 гг.
Набросок истории храма
Старообрядческая община в дер. Андроново берет начало от храмов во имя Рожества Христова и свт. Тихона Амафусийского на погосте у Данилищева озера, который ныне известен как деревня Заозерье. Погост же этот, вероятно, существовал еще в языческие времена и когда-то мог включать в себя мольбище жившего в этом краю славянского племени вятичей, священную рощу над озером и место погребения. Крещение вятичей происходило в 12 веке. Скорее всего, в близкое к этому время и был построен первый храм. В самом Заозерском приходе существует легенда, что церковь была основана по обету св. князем Даниилом Московским, который якобы, охотясь, заблудился в здешних лесах (ныне истребленных) и вышел именно к этому озеру. Но сказание это, как мне представляется, вымышлено в самое позднейшее время с целью объяснить, почему озеро называется Данилищевым. Даже если допустить, что погоста тогда еще не было, глубокое озеро с чистой водой, богатое рыбой, было конечно хорошо известно и доступно местным жителям, и навряд ли князь мог здесь заблудиться. Князей на охоте сопровождали бояре, множество дружинников и слуг, оберегавших своих властителей от всякого рода неожиданностей.
Наиболее ранние документальные сведения о Заозерском храме относятся к 16 в. (они приведены в «Историческом описании Богородского уезда» И. Токмакова). Тогда на погосте была только одна Христорождественская деревянная церковь. Церковь свт. Тихона впервые упоминается только на рубеже 17 в. О ее начале тоже существует легенда, старинная и общеизвестная в этой местности. Старожилы говорят, что издревле бывший здесь храм по грехам человеческим ушел под воду, подобно пресловутому граду Китежу. И лишь одна икона из него всплыла на поверхность образовавшегося озера – образ свт. Тихона. Люди пытались выловить ее, для чего подплывали на лодках, но у них ничего не выходило. В это время одной девушке, расслабленной ногами, было во сне видение, повелевающее ей ехать к озеру и там взять св. икону. Она рассказала сон своим домашним, и ее привезли на лошади к берегу озера. Здесь девушка неожиданно для всех вдруг встала на ноги, вошла в воду, и икона сама поплыла к ней в руки. После этого построили церковь во имя свт. Тихона, и все местное население с тех пор празднует день его памяти (16 июня ст. ст.).
Хотя легенда кажется неправдоподобной, часто за такими фантастическими сказаниями стоят перетолкованные, преувеличенные, искусственно связанные друг с другом, но все-таки реальные факты. И я не стал бы торопиться говорить, что здесь все – чистый, стопроцентный вымысел. Весной 1991 года я сам был свидетелем того, как после молитвы и омовения водой из озера у одной женщины сильно распухшая нога пришла в обычное состояние. От богомольцев, приезжающих в Заозерье на праздник св. Тихона, можно услышать и другие рассказы о подобных случаях.
В 1570-е годы, в конце царствования Иоанна Грозного обширная местность примерно от нынешнего Павловского Посада и почти до Богородска (обоих этих городов тогда еще не было) по царскому указу была передана во владение Троице-Сергиевой лавры. На монастырской земле впоследствии была основана и деревня Андроново. Деревня Большой Двор тогда, по некоторым сведениям, уже существовала.
После Никоно-Алексеевской церковной реформы середины 17 века, нашедшей свое завершение в реформах Петра Первого, народ в нашей округе, как и по всей Руси, оказался разделен на тех, кто приняли новые церковные порядки, и тех, кто остались верны старине. Весьма большое число людей (в том числе и часть священства и монашества) смирились с изменениями лишь внешне, но и дома молились по-старому, а иногда, при благожелательном отношении священства, и в храмах. Впрочем, официальная позиция властей была такова, чтобы всех, крестящихся двоеперстно, даже и принимающих таинства в новообрядной церкви, «писать в раскол, несмотря ни на что», и в связи с этим подвергать различным притеснениям.
Деревня Андроново возникла не позже 1760-х годов (в исповедных книгах Заозерской церкви за эти годы впервые упоминаются прихожане из Андронова). В 1763 году Екатериной Второй большая часть монастырских земель была отписана в казну, в фонд так называемой «экономической коллегии», из которой они раздавались помещикам. В числе отобранных владений Троицкого монастыря были и деревни Большой Двор и Андроново. В самое ближайшее время их владельцем стал Всеволожский – один из приближенных царицы. Именно в годы его владения Андроново стало быстро расти, при чем все жители поголовно записывались старообрядцами. В эти же годы люди стали и собираться на совместную молитву. Ко второй половине 18 века относятся два Часослова (1772) и две Праздничные Минеи Супрасльской печати, приобретенные явно в комплекте для службы на два клироса. Я делаю из этого предположение, что в деревне в это время уже была специальная моленная изба, где имелось достаточно места для чтецов и певцов, и само количество их было не малым, а также - что молились открыто, без опасения преследований. Всеволожский был одним из трезвомыслящих администраторов той поры и, как и некоторые другие (например, Потемкин, Демидовы), понимал, что, защищая своих крестьян-старообрядцев от притеснений полиции и духовных властей, он может рассчитывать на их послушание и преданность, на получение от них немалого дохода.
От той самой старой моленной дошли до нас не только книги, но и несколько больших икон из деисусного чина палехского письма, а также икона, изображающая в миниатюре целый иконостас церкви. Характерно, что на традиционном месте храмовой иконы (справа от образа Спасителя) в этом иконостасе мы видим икону Рожества Христова, - как и в Заозерском храме. Это значит, что Андроновские старообрядцы продолжали осознавать себя, как и их предки, прихожанами церкви на Заозерском погосте. Неудивительно поэтому, что когда, уже много позже, им удалось освятить свою моленную как церковь, они посвятили ее Рожеству Христову. Это было типично для нашей местности. И в Павловском Посаде два старообрядческих храма были посвящены великомученику Димитрию, чье имя еще с 14-го века носила древнейшая церковь села Павлова (оно же Вохна). И в дер. Данилово нашего же района старообрядческая церковь была Никольской, как ближайший издревле существовавший храм в с. Загарье. В дер. Корнево она носит имя Рожества Пресвятой Богородицы, как и ближайший храм в Саурове. Все эти факты говорят о том, что старообрядцы Павлово-Посадского района – это коренные жители местности, сохраняющие традиции древних храмов, которые существовали в ней еще до раскола.
Где именно в Андронове располагалась первая моленная, точно неизвестно. Скорее всего, недалеко от нынешней, ибо деревня развивалась именно от этого, северного конца к югу. Весь северный конец был заселен членами разветвленного и многочисленного рода Плоховых, которые были в продолжение полутора веков едва ли не самыми активными и влиятельными людьми как в самой деревне, так, естественно, и в старообрядческой общине.
До сих пор между нынешними домами 83 и 85 видны остатки фундамента деревянного дома. Говорят, что в 30-50-е гг. в нем располагалась колхозная изба-читальня. По косвенным данным я предполагаю, что именно здесь до 1890-х годов была моленная при частном доме, в которую собирались на богослужения Андроновские староверы. Но насколько долго она здесь находилась, ничего определенного сказать не могу. В 1891 году при осмотре этой старой моленной полицейскими чинами из Богородска состояние ее было признано вполне удовлетворительным, по каковой причине старообрядцам отказали в их просьбе перенести иконы в новое, недавно выстроенное здание. Если старая моленная была построена из местного сырого, быстро гниющего леса, то навряд ли ей в год осмотра было больше шестидесяти лет. Так что, скорее всего, это было уже не то здание, которое использовалось для богослужения изначально.
.focus())
Можно упомянуть о том, что после победы над французами жители села Павлова, и в первую очередь, герои – Курин со товарищи, получившие за свое мужество ордена и почетные звания, дважды подавали в Синод прошение о переводе Павловской церкви св. влмч. Димитрия в единоверие, то есть о том, чтобы в нем совершалась служба по старому обряду. Подписались под прошением крестьян и оба священника, служившие в церкви. Конечно, им было отказано. В задачи единоверия, по мысли создавших его властей, вовсе не входило поощрять склонности миллионов русских людей к «древлему благочестию». Напротив, оно рассматривалось как средство подчинения и постепенного обезличивания старообрядчества. История с прошением павловских крестьян это ярко показала. И не случайно, что в дальнейшем до самой революции нигде в Богородском уезде единоверие не пользовалось успехом.
Первые годы после Отечественной войны были отмечены частичным «потеплением» в отношении старообрядцев. Например, именно тогда на Рогожском кладбище в Москве было разрешено открытое совершение литургии. Но в начале 1820-х годов последовали новые ограничительные санкции. Старообрядческое «бегствующее священство» обязали, под угрозой наказаний, строго вести запись крещаемых. Многие старообрядцы уклонялись от такой записи: одни – из боязни притеснений, другие – не желали писаться в официальных бумагах «раскольниками», считая себя истинными православными христианами. Другие же считали за лучшее подчиниться, хотя бы для виду, чтобы не навлекать на все старообрядчество новых гонений. Наиболее непримиримые противники метрик составили особое «лужковское» согласие (по названию одного посада в Черниговской губернии), которое вскоре стало беспоповским: отказ от метрик грозил судом и тюрьмой прежде всего самим беглым священникам, поэтому служить у лужковцев было очень опасным делом. В деревнях Вохонской волости вокруг села Павлова (Филимоново, Прокунино, Степурино, Корнево, Улитино, Евсеево и др.) довольно большое число староверов отпало в беспоповство. Но на правом берегу Клязьмы «лужковщина» не получила распространения. Старообрядцы Большого Двора, Андронова, Кузнецов по-прежнему обращались со всеми духовными нуждами к священникам Рогожского кладбища в Москве.
Принятие митрополита Амбросия (1846) все здешние старообрядцы признали законным, сомнения в новом белокриницком священстве ни у кого не было. В 1850-е годы деревня Большой Двор служила убежищем для архиепископа Антония, которого повсюду разыскивала полиция. Здесь, в тайной церкви, устроенной на дому у местных крестьян, владыка Антоний совершал даже священнические хиротонии. Большедворский крестьянин Петр Федорович Драгунов позднее стал при архиеп. Антонии очень влиятельным священником и даже рассматривался как наиболее вероятный кандидат на пост архиепископа Московского. Членом Духовного Совета при Архиепископии стал и другой Павлово-Посадский выходец – иерей Феодор.
Новое искушение пришло позднее, после выхода в 1862 году «Окружного послания», подписанного архиепископом Антонием Московским и другими епископами. В послании категорически осуждались хуления на таинства, совершаемые в новообрядческой церкви и доказывалась правомочность принесения бескровной Жертвы о здравии и спасении правящего императора. Хотя на Рогожском кладбище и в других старообрядческих центрах было издавна принято поминать монарха на литургии, и хулительные выражения о «никонианских» таинствах, свойственные наиболее крайним беспоповцам, большинство старообрядцев-поповцев никогда не одобряло, но тем не менее многие увидели в «Послании» уступку господствующей церкви. Характерно, что как многие видные защитники «Окружного послания», так и его главные противники – жители наших мест. Большинство староверов в округе Павловского Посада не приняли «Послание» и отделились от Московской Архиепископии. Их главой стал епископ Антоний Гуслицкий, посвященный преемником митр. Амбросия белокриницким митрополитом Кириллом. Почти с самого начала своего отдельного существования неокружники стали дробиться и между собою. Думаю, не будет ошибкой сказать, что главной причиной этих новых расколов была борьба епископов за власть, а также амбиции местных богатеев, имевших под своим влиянием общины, содержавших молитвенные дома.
В начале 20 века Андроновский приход, как и почти все общества неокружников в Богородском уезде, принадлежал к пастве епископа Даниила Богородского.
Нынешний молитвенный дом в Андронове построен в 1883 году на земле, пожертвованной богатым крестьянином (имевшим и небольшую фабрику при доме) Андреем Агафоновичем Плоховым. Довольно долго крестьяне не могли начать в нем богослужение, - вплоть до середины 1890-х годов. Отец А. А. Плохова Агафоник, первый местный священник, не дожил до возможности служить литургию в этом храме (умер он в 1887 году – со слов его праправнучки Валентины Савельевны Плоховой). Вплоть до известного Манифеста 17 апреля 1905 года «О укреплении начал веротерпимости» литургия совершалась тайно, в походном парчовом алтаре, который разбирали и прятали после службы. Позднее были устроены постоянный престол и иконостас с царскими вратами, было приобретено большое паникадило.
Второй священник – о. Петр Харитонов, тоже из местных крестьян (у его потомков сохранилась его фотография). Третий – о. Василий Кирьянович Варфоломеев, из крестьян дер. Заволенье (в Гуслице, близ Куровской) – рукоположен еп. Даниилом в 1912 году, и служил до 1920 г., когда умер от тифа, оставив шесть детей. Рассказывают, что в это время при моленной жили иноки – о. Пафнутий и о. Исаакий (рассказ покойной Марии Ивановны Плоховой).
По теме старообрядческого иночества стоит добавить, что невдалеке от Большого Двора в 18 веке и, может быть, в начале 19-го находился небольшой скит. Это место в народе называется «Подчерёма» (т. е. «под черемухами»). Об истории его я не имею совершенно никаких сведений. В 1880-е годы там уже не было никаких следов строений, оставались лишь безвестные старые могилы (рассказ Михаила Борисовича Мурашова по преданию от его прадеда). Но тамошний родник еще в 20-м веке многие почитали цельбоносным. Особенно почитали его иноки (рассказ Александры Гавриловны Плоховой).
.focus())
В одном только Богородске и его предместьях Морозовым было основано до пяти старообрядческих храмов. Среди них – двухэтажный, трехпрестольный храм пророка Захарии, построенный по проекту столичного архитектора И. Бондаренко. В других же местах полностью или частично им, в период 1906-1916 годов, было обеспечено строительство еще нескольких десятков церквей. Если я не ошибаюсь, ни один из этих храмов не остался целым и действующим до сего дня. Последний из них – храм Рожества Богородицы в Корневе (1916 год) – сгорел в 1993 году. Остальные же были закрыты и перестроены или уничтожены в 1930-е и последующие годы.
Богородский уезд в 18 веке стал одним из главных очагов русской текстильной промышленности. Развивалась она из мелких фабричек, которые наиболее деятельные крестьяне заводили у себя на дому. Многие просто держали станки, на которых мотали нити и ткали из пряжи, которую получали от купцов. В Андронове во 2-й половине 19 века было, кажется, 4 таких фабрички. (Я пишу по памяти, не имея возможности сверяться с книгами и другими источниками. Многие из этих источников опубликованы в последние годы ногинским краеведом Евгением Николаевичем Масловым в альманахах «Богородский край». Он же показывал мне ксерокопии и выписки архивных материалов).
В конце 19 – начале 20 века текстильная промышленность была уже представлена большими фабриками, работавшими на привозном сырье (среднеазиатском хлопке, китайском шелке и др.) Они нуждались в новых источниках энергии – прежде всего, в электричестве. В небольшом расстоянии от Андронова возникла электростанция, использовавшая местный торф, который добывали на осушаемых болотах. В начале 1910-х годов руководивший работами на ней инженер Классон вел переговоры с андроновскими крестьянами об использовании общинных земель для добычи торфа и проводки линии электропередачи, и в обмен на согласие обещал провести свет в дома (рассказ Виталия Анатольевича Куликова). В это время большедворцы и андроновцы уже хорошо были знакомы с электричеством, работая на Барановской фабрике на Б. Дворе, на Морозовских фабриках в Глухове и Бунькове и других предприятиях. Поэтому на деревенском сходе победило мнение «технически-прогрессивной» части жителей. До сих пор подстанция, расположенная на Большом Дворе, провода к которой тянутся от Электрогорска через Андроново, числится под № 1. Утверждают, что Андроново и Большой Двор – первые деревни Павлово-Посадского района, получившие электричество. Интересно, что первый сохранившийся план молитвенного дома, выполненный в 1921 году, имеет на себе штамп Комиссии по электрификации России. В этом году свет был уже проведен в храм.
12 мая и в последующие дни 1918 года в Павловском Посаде произошли трагические события. Вспыхнуло стихийное восстание против коммунисти-ческого режима. Дом местного Совета, в котором заседала новая власть, облили керосином и подожгли. Тех из начальства и партактива, кто пытался выбраться из здания, убивали камнями и палками. По телефону был вызван из Богородска отряд Красной гвардии, который открыл пулеметный огонь по людям, в большом количестве собравшимся на площади. К тем, кто при этом были убиты, скоро прибавились новые жертвы. В городе была произведена облава; захваченных людей, независимо от пола, возраста и без всякого доказательства вины, отвели за Клязьму и расстреляли невдалеке от Большедворского старообрядческого кладбища. Утверждают, что погибли при этих событиях и некоторые из наших местных жителей (рассказ Ивана Александровича Кустарева со слов его деда Федора Никаноровича Гаранина и бабушки Дарьи Васильевны Кустаревой). В ноябре 2002 года на предполагаемом месте расстрела и захоронения людей, в большинстве невиновных, был поставлен памятный знак – каменный обелиск с иконой Пресвятой Богородицы Владимирской.
.focus())
После ареста священника и старосты храм был закрыт; в нем ссыпали картошку на зиму, но иконы в массовом порядке не уничтожали, хотя отдельные публичного случаи поругания святынь партийными и колхозными активистами известны (рассказ Марии Михайловны Свистушкиной). Во время войны молящимся негласно разрешили (или, во всяком случае, не мешали) собираться в жилой келье при храме, хотя сам храм официально считался закрытым. В конце войны о. Гавриил был освобожден и вернулся домой. Но хлопотать об открытии моленной люди боялись. Причиной был не только страх новых репрессий, но и то обстоятельство, что все епископы-неокружники к тому времени или умерли (Филарет, Вениамин), или скончались в заключении (Петр). Единственная возможность зарегистрировать общину предоставлялась через признание власти Старообрядческой Архиепископии Московской и всея Руси, а в этом видели отступление от «заветов отцов», хотя суть раздора уже мало кто понимал.
Как того, кто более других ревновал о возобновлении службы в храме и о примирении, называют дедушку Василия Королева.
В 1936(?) году был закрыт и разграблен «окружный» храм в Большом Дворе. Несколько ранее служившего там священника о.Василия Кирилловича Леонтьева, уже старого человека, «раскулачили» и направили на принудительные работы (заготовку торфа на болотах). Его здоровье и силы после этого были полностью подорваны. Чувствуя приближение смерти, пережив разорение любимого храма, потерю дома и имущества, разрыв семейных связей, о. Василий принял иноческий постриг с именем Виктор (рассказ его внука Валентина Сергеевича Баранова). На его фотографии, сделанной незадолго до смерти, мы видим человека, перенесшего страшное потрясение, лишенного всяких земных надежд, подобно Иову, «седяща на гноищи и в червех». Могила его, как и захоронения всех других местных старообрядческих священников, находится на Большедворском кладбище. Некоторое время в здании церкви размещалось фабричное общежитие, а после войны, при постройке новых домов для рабочих и служащих (по ул. Текстильщиков) оно было разобрано. Иконы, видимо, уничтожили сразу после закрытия, а книги были переданы в Корневский храм Рожества Богородицы и там сгорели при пожаре 1993 года.
«Окружная» же церковь св. Анны Кашинской в Кузнецах была закрыта еще ранее. Иконы и киоты из мореного черного дерева (любимый стиль А. И. Морозова) сожгли (рассказ Веры Ефремовны Коняевой). Часть книг до сих пор находится в Андроновском храме.
В 1947 году Андроновская община в составе Московской Архиепископии была зарегистрирована. В это же время примирился и приход храма Рожества Богородицы в г. Орехово-Зуево, и некоторые общества в деревнях. Рассказывали, что один из таких актов примирения произошел при следующих обстоятельствах. Во время одного из собеседований, когда разбирались всякие спорные вопросы, епископ Геронтий Костромской и Ярославский, помощник архиепископа Иринарха, предложил представителю неокружной стороны, священнику Савве (где он служил, я не знаю), вместе с ним облачиться во священные одежды, стал вместе с ним к Евангелию и сказал, что по заповеди Христовой прежде всякой спорной тяжбы следует испросить прощения друг у друга во всех вольных и невольных грехах и взаимных обидах. И поскольку он, Геронтий, – не первенствующий епископ, а о. Савва, в отсутствие неокружных иерархов, представляет собою как бы первое лицо своей стороны, то надлежит именно ему, еп. Геронтию, первому преклонить свою голову перед о. Саввой. И не дожидаясь ответа, он в полном облачении склонился до земли, прося прощения. Пораженный Савва бросился его поднимать, и пришедшие с ним люди заплакали и повалились на землю перед владыкой. После совместной молитвы все поцеловали Св. Евангелие и разошлись в свои грады и веси, неся весть о совершившемся деле (рассказ инокини Антониды).
Однако и в Гуслице, и в Орехово-Зуеве, и в нашем Павлово-Посадском районе «сепаратистские» настроения были сильны еще долгое время, да и до сих пор местами проявляются. Было это и в Андронове. Я писал выше, что о. Гавриил после возвращения с Севера отнюдь уже не был «ревнителем» в этом духе. Но по своей глубокой старости и немощи он не определял порядки в храме. Некоторым же старикам очень не хотелось того, чтобы окружники стали ходить в Андроново на молитву и, особенно, участвовать в пении (у них была несколько «модернизированная» морозовская выучка, а в Андронове пели до этого своей дедовской напевкой). Главной ревнительницей неокружных традиций считалась инокиня м. Анафролия (Шаненкова, родом из с. Рахманова), которая после возвращения из сибирской ссылки стала в Андроновском храме просвирней.
В 1951 году храм сильно пострадал от пожара. М. Анафролия пустила в пристройку на ночлег нищего. Это был Вася Тарасовский – нечто вроде местного юродивого. В ночное время ему вздумалось зачем-то зажечь спичку. От одной этой спички загорелась пристройка, а затем пламя проникло в храм и пошло поверху: обгорел чердак и верхняя часть стен. Пострадала и часть икон иконостаса. Вася Тарасовский был «никонианином». Примечательно, что хотя старые, наиболее суровые неокружники считали грехом есть вместе с новообрядцами (и м. Анафролия в их числе), но оказать милость нищему, бездомному, иначе как-то нуждающемуся человеку было совершенно непреложным законом, независимо от его веры. Принять его в свой дом считалось верным средством низвести на этот дом Божие благословение. И даже после того большого несчастья, которое приключилось храму через странника Васю, андроновцы не держали на него зла и всегда приглашали его в свои дома вкусить хлеба-соли. В Тихонов же день его обязательно кормили и при храме от праздничного стола.
Вот еще воспоминания об усердии прежних людей к милостыне. Серафима Ивановна Жаркова, родом из соседней дер. Гаврино (там все жители – новообрядцы), рассказывает одно из самых ярких впечатлений своего детства. Зимней ночью в начале 30-х гг. их дом сгорел со всем имуществом. Вся семья спаслась, но на следующий день детям пришлось идти в школу в каких-то лохмотьях, едва прикрывающих тело. Школа была в Андронове; и здесь, едва завидев на улице детей, жители, выбегая из домов, стали совать им в руки одежду, хлеб, муку – так что до школы они дошли тяжело нагруженные всяким добром. Валентина Савельевна Плохова (1935 г. рожд.) вспоминает, как во время войны, когда отец был на фронте, бабушка (его мать), молясь о том, чтобы он пришел живым, пекла лепешки и посылала ночью своих внуков подкладывать их к дверям семей, потерявших своих кормильцев. Тайная милостыня – до Бога доходней, тем более от чистой детской руки... Даже если кому-то угодно видеть здесь расчет, то подумайте сами: куда же делась такая «расчетливость» в наше весьма и весьма расчетливое время!
Во второй половине 1950-х годов (не помню точно, когда) бывшие неокружные приходы Московской области посетила комиссия Архиепископии в составе настоятеля Московского храма о. Василия Королева и протодьякона Георгия Устинова. Она, в частности, установила, что о. Гавриил находится в крайней старческой немощи, так что даже во время литургии некоторые молитвы за него читает пономарь, что всеми делами полностью распоряжаются, без всякого контроля со стороны «двадцатки», Панфил Захарович Кустарев и м. Анафролия, что андроновцы поддерживают очень тесное общение с еще не примирившимися неокружниками, а именно свящ. Даниилом из Чулкова (Раменского района) и т. п. (Отчет этой комиссии я видел в архиве Митрополии в 1990 г.; содержание пересказываю по памяти). Результатом было отстранение о. Гавриила от службы и избрание нового Церковного совета. М. Анафролия уехала из Андронова в с. Запонорье, где, как говорят, и умерла (рассказ Антонины Ивановны Саловой).
В 1957 году в Андроново приехал новый священник – протоиерей Онисифор Дмитриевич Глазов, 1900 года рождения, выходец из округи г. Бершадь на Украине. Эта местность, близ знаменитых в истории старообрядчества Куреневских монастырей, тоже была одним из очагов неокружничества. И сам о. Онисифор некогда получил рукоположение от неокружного еп. Филагрия. Родной его брат-близнец Порфирий, тоже рукоположенный в священный сан в кон. 20-х годов, был поставлен епископом Богородским с именем Петра, затем в 1932 году арестован, и скончался в заключении. Расстрелян был и еще один брат – Авдей. Пострадали и другие члены семьи (подробности об этом может знать сын Авдея – Артемий, который доныне еще живет в Москве и посещает храм на Рогожском; с ним я незнаком). Заупокойный синодик рода Глазовых, как мало какой другой, изобилует именами убиенных Вероятно, все эти страшные события тяжело повлияли на о. Онисифора; шла молва, что он был запуган и завербован органами госбезопасности. Как вспоминают знавшие его в период служения на Украине (40-начало 50-х гг.) в ту пору у него были периоды сильного злоупотребления спиртным (рассказ прихожан с. Мама Русская в Крыму). В Андронове же он особенно не выделялся этим из ряда вон (может быть, на фоне о. Гавриила; да и вообще наших жителей трудно удивить пьянством), но запомнился людям крайне скандальным и капризным поведением. Удивительно, что при этих качествах о. Онисифор, человек в Подмосковье совсем свежий и еще никому не известный, был назначен архиеп. Флавианом на должность благочинного по Московской области с возведением в степень протоиерея. От него остались десятка два поучительных и полемических книг со множеством пометок (что показывает его прилежным и внимательным читателем) и изрядная кипа конспектов проповедей, в основном заимствованных откуда-то). Но эта сторона его личности совершенно никак не запечатлелась в памяти прихожан. Еще большую, чем он сам, неприязнь вызывала его супруга (детей у них не было). К отстраненному о. Гавриилу он относился с жестокостью, совершенно не входя в то, что престарелый священник остался без средств к существованию (права на пенсию о. Гавриил, по тогдашним законам, не имел). Видя сочувствие многих прихожан к о. Гавриилу, снедаемые ревностью, о. Онисифор с матушкой однажды даже вытолкали его из церкви, когда он пришел просто в качестве гостя на чье-то венчание. Говорят, что о. Гавриил с горькими слезами призвал при этом суд Божий на своего обидчика. И о. Онисифор, еще не старый и достаточно крепкий человек, вскоре заболел непонятно чем и умер, имея 61 год от роду (рассказы Ольги Ивановны Коклеевой, Анфисы Филипповны Карауловой и нек. др). Могила его после отъезда матушки на родину была заброшена; и уже через много лет какие-то люди, даже и не из старообрядцев, поставили здесь весьма неказистый и погнутый железный крест, чтобы место все-таки было заметно, и чтобы никому не случилось положить своего сродника в поповскую могилу.
В народе существует мнение, что с тех пор гнев Божий тяготеет над Андроновским храмом, - в наказание за обиду о. Гавриила, который, при своем недостатке, однако смиренно прослужил в нем 38 лет – тяжелейших лет в истории России. Дело в том, что пять священников, служивших в Андронове после него, умирали довольно скоро, и ни один из них не умер от старости. Я же за время моего служения заметил одну особенность – каждый день около полудня бывает сильный стук в восточную стену, ближе к северному углу. Иногда бывает он и ночью, - будто какой-то старик стучит палкой...
О. Гавриил на два года пережил о. Онисифора и умер в 1963году.
Из деяний о. Онисифора одно имело важные последствия. Именно он призвал к служению в храме в качестве старосты Марину Никитичну Кукушкину, пожилую благочестивую девицу из дер. Козлово (1904 г.р.). Она достойно пронесла это бремя до самой своей кончины в 1989 году, и снискала всеобщее уважение глубокой верой и безукоризненной жизнью нестяжательной подвижницы, мирным терпеливым нравом. Но надо сказать, что Марина Никитична тоже считала своим долгом сохранение некоей «особенности» Андроновского прихода, а в последние годы жизни открыто заявляла себя неокружницей.После о. Онисифора в наш храм был переведен другой протоиерей – о. Андрей Георгиевич Малых, уральский уроженец, 1901 г. р., служивший перед этим в дер. Глазово Серпуховского района. Он тоже, к сожалению, не пользовался любовью прихожан; в пьянстве он не был замечен, но некоторые другие тяжелые качества предшественника были свойственны и ему. На престольный праздник Рожества Христова, если не ошибаюсь, 1966-67 г. в конце всенощного бдения о. Андрей внезапно почувствовал необъяснимое расслабление и страх, и был уведен из церкви совершенно больным. После этого он лишился способности служить литургию и последние 4 года жизни провел почти не выходя из дома. Говорили, что «ему было сделано». Господь попустил своему служителю пострадать от темных сил по известным Ему Самому причинам... Тяжелой, что называется, горькой смертью скончались уже в мою бытность и его дочери Ангелина и Екатерина; старший сын умер молодым, а еще двое детей живы.
В эти годы уже все большее участие в жизни храма принимали не местные жители (в узком смысле слова), а жители других старообрядческих селений, как правило, тоже из бывших неокружников, а также старообрядцы из г. Ногинска (быв. Богородск). Пение возглавлял Петр Иванович Люсин из дер. Данилово, выделялись также старые певцы из Рахманова Маркел Александрович, Фома Иванович, Иосиф Петрович (в этих деревнях до войны тоже существовали свои храмы). Хотя лучшим голосом, как считают, обладал Иван Иванович Ярыкин из Большого Двора (все Ярыкины были ранее прихожанами здешней «окружной» церкви). Из женщин могу назвать Марию Васильевну Серову (в девичестве Варфоломееву) и Татьяну Степановну Плохову. Были, конечно, и другие способные и грамотные певцы и чтецы, но именно этих, как первостатейных, называли многие люди, независимо от личных симпатий. Кстати сказать, женщин стали допускать к пению в нашем храме только с середины 30-х годов, хотя учились этому многие из них гораздо раньше. Уставщиком при о. Онисифоре была инокиня м. Антонида, проживавшая в Орехово-Зуево, а при о. Андрее - Елисей Кондратьевич (фамилию не знаю) из дер. Коровино. Всем этим людям посещение храма облегчало то, что в конце 50-х гг. началось регулярное движение автобусов. В связи с этим утреню стали совершать с вечера, а до того времени она начиналась в три часа пополуночи. Всенощные же бдения, как передают некоторые, служили прежде с 23-х часов, и только под Рожество и Богоявление (рассказы м. Антониды и А. И. Саловой).
Болезнь о. Андрея вынудила архиепископа Иосифа рукоположить в Андроново нового священника. Им стал уже упомянутый Елисей Кондратьевич. Но его служение продлилось всего лишь месяц или два. Внезапно и он тоже заболел и умер. Молва и его смерть объясняла колдовскими воздействиями. Не знаю, как в действительности было, но страх перед колдунами в нашей местности в те времена (да и в более поздние – вплоть до 90-х годов) был беспримерно сильным. При чем по степени этой «бесобоязни» старообрядцы и новообрядцы не уступали друг другу.
В конце 1967 года свое служение в Андронове начал о. Иоанн Макарович Агафонов, ранее служивший на Рогожском кладбище в Москве и удаленный оттуда за какую-то провинность. О. Иоанн был уроженцем Павловского Посада, даже и служение дьяконом еще в 20-е годы начинал в церкви дер. Кузнецы. Но последующая жизнь его была связана с Москвой. Он очень любил Рогожский храм и наверное скучал по нему; поэтому при ремонте иконостаса, который еще носил на себе следы пожара, он по образцу Покровского собора устроил на нем второй ряд лампад, а также повесил в задней части храма второе паникадило. Московские духовные чада о. Иоанна, среди которых было немало певцов, часто посещали его, и их пение напоминало ему годы его служения в соборе. Но и его служение оказалось не очень долгим. В 1974 году он, как говорят, случайно поранив палец, умер от заражения крови (рассказ Василия Александровича Саваськова). Похоронен о. Иоанн на Рогожском кладбище.
После этого в Андронове не было постоянного священника в течение 21 года. Наездами служил и совершал требы сначала о. Андрей Андреев из Орехово-Зуево (ум. в 1985 г.), а потом это было поручено, как более молодому и энергичному, о. Антонию Медведеву из д. Губино. Но он, перенеся безвре-менную смерть сына-подростка, вскоре заболел раком и умер в 1983 г. в возрасте 42-х лет.
В конце 70-х в храме устроили газовое отопление. К сожалению, при этом резко уменьшилась влажность воздуха; иконы стали рассыхаться, а краска на них – отслаиваться. В эти же годы началась «охота» за иконами, которая не кончается и по сей день. Храм пережил три больших ограбления (последнее в 1991 году). Общее число похищенных из него икон – почти две сотни.
Примерно в 1980 году, или около того, архиепископ Никодим, проживавший постоянно в Молдавии, и лишь иногда посещавший свой престольный град Москву, по приглашению властей прибыл в столицу на некий международный форум религиозных деятелей, целью которого объявлялась борьба за мир во всем мире. По итогам этого мероприятия было принято общее заявление всех участников, представителей самых разных религиозных течений, где они каялись в том, что в истории человечества под предлогами защиты или проповеди веры творилось много зла и проливалась кровь. Они выражали горячее одобрение и благодарность тем государствам и политическим деятелям, которые особенно отличились в деле защиты мира, имея в виду, конечно, Советский Союз во главе с Л. И. Брежневым. Тем самым признавалось, что вера в Господа и соблюдение Его заповедей не способны сделать людей и жизнь лучше (причем христианство приравнивалось ко всем остальным учениям), а политическая идеология, подкрепляемая военной мощью, способна. Коммунисты на протяжении всего своего правления страхом добивались от религиозных лидеров подобных признаний в собственной несостоятельности. Я не знаю, приходилось ли нашим архиереям при Сталине или Хрущеве подписывать столь позорные документы. Не знаю я также, присутствовал ли вл. Никодим при совместной экуменической молитве, которою сопровождались всегда такие собрания. Но, во всяком случае, распространился слух о том, что им было подписано некое соглашение о соединении всех религий (рассказ ин. Антониды).
Я особо останавливаюсь на этом случае, потому что в бывших неокружных приходах Подмосковья, а именно, в Орехово-Зуеве и в Андронове, он вызвал некоторое брожение. Некоторые наиболее строго относящиеся к вере люди перестали причащаться Св. Таин от рук священников. Среди них были столь уважаемые и нравственно чистые люди, как инокиня Антонида, бывшая уставщица Андроновского храма, и его староста Марина Никитична Кукушкина. Свою позицию они сохраняли до самой смерти. М. Н., умирая, строго наказала родственникам ни в коем случае не допускать к ней священника, что они и исполнили. Инокиню же Антониду, которая жила в Орехово-Зуеве, «подвела» ходившая за ней пожилая девица: увидев, что у матушки начинается агония, она бегом побежала за священником о. Леонтием, и он причастил матушку при последнем издыхании (октябрь 1993 г.). Что при этом происходило в ее душе, Бог знает. С М. Н. мне не довелось общаться, а о м. Антониде из личного общения могу свидетельствовать, что дух превосходства, отчуждения, фанатизма, вражды ей совершенно не был свойствен. В откровенной беседе (это было на четвертом году нашего знакомства, незадолго до ее смерти) она сказала, что каждый день плачет о том, что произошло, но ее непреложный долг – держать веру так, как она ее приняла, ни мало не уклоняясь в сторону, и иначе она не может. Она приводила еще слова о. Антония, сказанные им перед смертью (мне кажется, не ей, а кому-то другому). Когда его спросили об упомянутом заявлении, и о том, как теперь следует относиться к нашим иерархам, то он якобы ответил: «Всякий грех Бог простит, а ересь не простит».
«Зилотство» это в Андроновском приходе имело последствия, прямо противоположные желаниям обеих стариц. Другие женщины (а ходили в храм тогда почти только пожилые люди), не столь разбирающиеся в вере, а привыкшие следовать за кем-то другим, сделали такой вывод: раз наша вера стала уже не та, что была раньше, значит теперь уже нет особых причин для того, чтобы отделяться от церкви новообрядческой. Священника постоянного нет, а теперь и о. Антония не стало, но ведь надо же где-то хотя бы детей крестить. Так что почти все родившиеся в 80-е годы дети из старообрядческих семей нашей округи крещены в Заозерском храме. Любой смешанный брак однозначно приводил к переходу старообрядческой стороны в господствующую церковь, и никак иначе. Этому поспособствовал и тот порядок, который был введен при вл. Никодиме: было велено у невенчанных родителей детей не крестить. Думали, видно, таким образом побудить венчаться, а вышло совсем другое...
В эти годы храм наш очень редко видел священника в своих стенах. Марина Никитична в силу упомянутых причин уже не особенно хлопотала о рукоположении постоянного иерея или хотя бы о прикреплении Андроновской общины к другому приходу, где таковой был. Приглашали священника дважды в год: в Великий пост – для исповеди и причащения говельщиков, и на наш чтимый храмовый праздник – Тихонов день. После смерти уставщика П. И. Люсина и других старых певцов и знатоков службы за старшего остался Василий Иванович Саваськов, житель г. Ногинска (1908 г. рожд.). Он был сыном священника о. Александра, который еще до революции служил в Глухове, в домовой церкви А. И. Морозова. Марине Никитичне помогала в бухгалтерских и всех других делах Александра Гавриловна Плохова (1915 г. рожд.), бывшая замужем за правнуком нашего первого настоятеля о. Агафоника.
В 1985 году местные власти чуть было не закрыли храм как «находящийся в аварийном состоянии». М. Н. со своей главной советницей и помощницей А. Г., собравши все возможные средства, сделали косметический ремонт: покрасили храм внутри и снаружи (работу эту сделал ныне покойный племянник М. Н. – Иван). И начальство отступилось от своего намерения; а возможно, что уже и из Москвы подул другой ветер. Приближалось тысячелетие Крещения Руси; и хотя открытие новых церквей было запрещено (мне об этом говорил в конце 80-х один областной уполномоченный Совета по делам религий) но закрывать старые, наверное, уже считалось неудобным. Без основательного ремонта мы дожили и до сего дня.
В 1989 году Марина Никитична тяжело заболела, что называется, к смерти. А. Г. принимать на себя бразды правления не хотела, и нашему первосвятителю митр. Алимпию было направлено письмо от лица нескольких членов Церковного совета с просьбой направить человека, который мог бы возглавить молитвенную жизнь в общине: «или священника, или старосту» – как помню, было сказано именно так. Кажется, А. Г. и была автором этого письма.
7 октября 1989 года, накануне своего Дня Ангела - памяти прп. Сергия Радонежского, я впервые приехал в Андроново по благословению Владыки, но без всяких поручений и полномочий. Люди встретили меня доброжелательно. А в день св. архангела Михаила и прочих бесплотных сил В. А. Саваськов сказал мне, что по старости и по болезни ездить в Андроново он больше не сможет, и отныне править уставом службы придется мне. Уже после этого владыка Алимпий подписал бумагу, где было сказано, что я благословлен быть в Андроновском приходе «уставщиком-псаломщиком». В таковом качестве я пребывал до февраля 1995 года, когда на праздник Сретения Господня был рукоположен в сан иерея.
Вспоминая проведенные в Андроновском храме годы, я вижу многое множество своих грехов и ошибок и бесконечно великое милосердие Божие на людском роде и на мне, недостойном. Писать о плохих своих делах – стыдно и страшно, а о тех делах, которые выглядят добрыми – неблагоразумно, потому что только Господь знает, которые из них были поистине добры. «Покажет мя праведник милостию и обличит мя, елей же грешнаго да не намастит главы моея» (Пс. 140). На этом я и хотел бы кончить свой небольшой, написанный по памяти, беглый очерк истории Андроновского старообрядческого храма. А те, кто продолжит служение в нем после меня, смогут, если надо, дополнить, исправить и продолжить и эту работу.
Слава Богу за все. Аминь.
Богослужение
Кроме обычной для всех храмов службы в субботу вечером и в воскресение, а также великих двунадесятых праздников, служба в нашем храме бывает еще в следующие дни:
1 (14) сентября. Новолетие (Сл).
Служба Пресв. Богородице Неопалимой Купине при мне совершалась в воскресный день, ближайший к 4 (17) сентября (Пл).
17 (30) сентября. Свв. мц. Веры, Надежды, Любви и матери их Софии (4).
25 сентября (8. 10). Прп. Сергия Радонежского (Пл).
26 сентября (9. 10). Св. ап. и ев. Иоанна Богослова (Бд).
1 (14) октября. Покров Пресв. Богородицы (Бд).
Служба московским чудотворцам Петру, Алексию и Ионе при мне совершалась в ближайший воскресный день к 5 (18) окт. (Пл).
Служба иконе Пресв. Богородицы Днепрской – в одно из воскресений октября (Пл).
Димитриевская родительская суббота (с аллилуией, по уставу заупокойной субботы в Октае).
22 октября (4 ноября). Казанской иконы Пресв. Богородицы (Пл).
24 октября (6 ноября). Иконы Пресв. Богородицы «Всем скорбящим радость» (Пл) и св. мч. Арефы. При мне служба Богородице и святому совмещалась. Образцом для такого совмещения являются уставные указания на 27 ноября (см. ниже).
26 октября (8 ноября). Св. влмч. Димитрия (Пл).
28 октября (10 ноября). Св. вмц. Парасковии Пятницы (Пл.)
8 (21) ноября. Св. архангела Михаила (Пл.).
13 (26) ноября. Свт. Иоанна Златоуста (Пл).
15 (28) ноября. Свв. мчч. и исп. Гурия, Самона и Авива (с аллилуией и земными поклонами).
26 ноября (9. 12). Св. влмч. Георгия победоносца (Пл).
27 ноября (10. 12). Знамение Пресв. Богородицы в Новеграде (Пл) и св. вмч. Иякова. При мне служба совмещалась, согласно указаниям устава на этот день.
Одна из недель Рожественского поста выбирается для говения: проводится повседневная служба, с добавлением правильных канонов, и исповедь.
4 (17) декабря. Св. вмц. Варвары и прп. Иоанна Дамаскина. При мне их служба совмещалась со службой иконе Пресв. Богородице Троеручице (Пл).
6 (19) декабря. Св. Николы (Бд). При мне после литургии служили молебен св. Николе – канон 1-го гласа.
19 декабря (1. 1). Св. мч. Внифантия (согласно уставу – в пн., ср. и пт. с аллилуией и земными поклонами; в остальные дни – с тропарем).
26 декабря (8. 1). Собор Пресв. Богородицы (Сл).
1 (14) января. Обрезание Господне. Св. Василия Великого (Пл).
7 (20) января. Собор св. Иоанна Крестителя (Сл).
18 (31) января. Свв. прпмчч. Константина и Аркадия (Пл).
25 января (7. 2). Св. Григория Богослова (Пл).
27 января (9. 2). Св. Иоанна Златоуста (Пл).
30 января (12. 2). Свв. триех святителей (Пл).
Мясопустная родительская суббота.
12 (25) февраля. Иверской иконы Пресв. Богородицы (Пл) и свт Мелетия антиохийского. При мне служба совмещалась.
24 февраля (9. 3). Первое обретение главы св. Иоанна Крестителя (Пл).
В первую неделю Великого поста служба повседневная, с добавлением правильных канонов и с исповедью.
9 (22) марта. Сорока мучеников севастийских (Пл).
2-я, 3-я и 4-я субботы Поста – служба по Триоди, с добавлением Панихиды за усопших.
Среда 5-й недели Поста, вечер. «Мариино стояние».
5-я суббота Поста. Похвалы Пресвятыя Богородицы (Сл).
6-я суббота Поста. Воскрешение прав. Лазаря (Сл).
Великий Четверток, Пятница и Суббота.
Вторник Светлой седмицы. Пресв. Богородицы Одигитрии (Пл).
Вторник Фоминой седмицы. Радоница. Поминовение усопших, с панихидою.
Среда 4-й седмицы по Пасхе. Преполовение Пятьдесятницы. После литургии освящение воды.
23 апреля (6.5) Св. вмч. Георгия Победоносца (Пл).
8 (21) мая. Св. ап. и ев. Иоанна Богослова (Бд).
9 (22) мая. Св. Николы (Бд). При мне после литургии служили молебен Пасхе и св. Николе.
21 мая (3. 6). Свв. равноап. Константина и Елены. Владимирской иконы Пресв. Богородицы. При мне служба совмещалась, согласно уставу (Пл).
25 мая (7. 6). Третье обретение главы св. Иоанна Предотечи (Пл).
Троицкая родительская суббота.
Понедельник по Пятьдесятнице. День Св. Духа (Сл).
Пятница по Пятьдесятнице («Осьмая пятница»). Служба св. вмц. Парасковии (Пл) с молебном после литургии (канон 4-го гласа).
16 (29) июня. Свт. Тихона чудотворца (Бд). Служба по уставу храмовой. После литургии молебен с водосвятием и крестным ходом.
Служба иконе Пресв. Богородицы Боголюбской при мне совмещалась с воскресной в след. неделю после праздника св. Тихона (Пл, по Общей Минее).
23 июня (6. 7). Иконы Пресв. Богородицы Владимирской и мц. Агриппины (Пл). При мне служба совмещалась.
24 июня (7. 7). Рожество св. Иоанна Предотечи (Бд).
25 июня (8. 7). Свв. чудотворцев муромских Петра и Февронии (Пл). Служба совмещается с попразднеством Предотечи (Пл). После литургии освящение воды частицами мощей святых.
26 июня (9. 7). Иконы Пресв. Богородицы Тихвинской и прп. Давыда (Пл). При мне служба совмещалась.
29 июня (12. 7). Свв. апп. Петра и Павла (Бд).
5 (18) июля. Прп. Сергия Радонежского (Пл).
8 (21) июля. Казанской иконы Пресв. Богородицы (Пл).
20 июля (2 августа). Св. пророка Илии (Пл).
24 июля (6 августа). Свв. страстотерпец кнн. Бориса и Глеба (Пл).
27 июля (9. 8). Св. вмч. Пантелеймона (6).
28 июля (10. 8). Смоленской иконы Пресв. Богородицы и свв. апостол Прохора и Никанора и проч. (Пл). При мне служба совмещалась.
1 (14) августа. Всемилостивого Спаса (Пл). Служба повсеместно в России совершается по уставу «Аще храм Всемилостиваго Спаса».
16 (29) августа. Нерукотворенного образа Господня (Пл). Служба правится по уставу «Аще храм», но без малой вечерни.
24 августа (6. 9). Св. Петра митрополита (Пл). В этот день наш храм ограблен в 1991 году. И он же – день памяти еп. Петра, последнего еп. Богородского.
26 августа (8. 9). Владимирской иконы Пресв. Богородицы и свв. мчч. Андрияна и Наталии (Пл). При мне служба совмещалась.
29 августа (11. 9). Усекновение главы св. Иоанна Крестителя (Бд).
Итак, служба по уставу всенощного бдения (Бд) совершается у нас, по обычаю и по скудости причетников, не всегда, когда Большой устав указывает бдение, а только в двунадесятые и причтенные к ним праздники, а также в храмовый праздник св. Тихона и высоко почитаемые на Руси дни Покрова и свт. Николы. Это не самочиние, а древняя и вполне оправданная и допустимая практика, с которой согласуются и Поморский устав Выгорецких обителей, и традиция старообрядческой Белокриницкой митрополии в Румынии.
Служба утром обычно начинается в 6.30 (до меня начинали в 6 часов, но почти никто не успевает добраться). В 6 часов я начинал службу на Крещение, на дни св. Николы и св.Тихона, то есть когда она затягивается очень надолго. Во время говения полунощница начинается в 4 часа, а после нее в Великий пост делается расход до 10 час., а в Рожественский – часы совершаются сразу после утрени. Вообще, говение в Рожественский пост почему-то не было раньше у нас принято, да и в Гуслицких храмах тоже. Говели или единожды в год Великим постом, или еще второй раз – Успенским. Но в наше время совсем не находится желающих в Успенский пост - отчасти, из-за огородных занятий. А в Рождественский пост последние годы человек по 20 причащалось, что показывает целесообразность моего «новшества». Но некоторые продолжают укорять, что я ввел «новые моды».
Вечером начало обычно бывает в 15 часов. В посты, во время говения – в 16 час. Также и после великих праздников – Рожества, Крещения, Тройцы – вечерня в 16 часов, «утомления ради».
В ходе службы есть некоторые моменты, где обыкновения разных храмов и навыки у разных священников или уставщиков различаются.
В Москве вечерню читают посреди храма, а у нас на крылосе. Посреди – только великую вечерню во время всенощной. «Сподоби Господи» и «Ныне отпущаеши» там читает тот, кто сказывает гласы и запевы к стихерам, а у нас тот, кто читает и всю остальную вечерню.
В некоторых храмах, когда вместо бдения служат полиелеосную службу ( как это и мы делаем), то после стихер литии вычитывают все стихеры малой вечерни, которую они не служили. Это делают на основании устава 8 мая, где есть такое указание. Но 8 мая – праздник великий, когда бдение обязательно. В средние же праздники оно совершается по возможности и произволению. И мы поэтому считаем достаточными те стихеры, которые писаны в литии наряду, а стихеры малой вечерни не поем вообще.
На павечернице в Москве и многих других храмах вычитывают, кроме Богородичного канона, еще и каноны святым этого дня, которым служба не вмещается в ряд вечерни и утрени. Но это еще больше удлиняет службу или побуждает к спешке. Иные вычитывают такие каноны втай во время павечерницы, но это – многогласие, не одобряемое святыми отцами. Мне думается, что более согласно с уставом и целесообразностью вычитывать их в другие дни, а не накануне воскресений и праздников. В Москве принято, однако, при всех полиелеосных службах и в попразднествах великих праздников, до самого отдания, отменять Богородичный канон. Но это уже на уставе не основано, точнее, основано на неправильном понимании выражения: «В сии дни Октай не поется». Канон Богородице не относится к Октайным службам, в Октае он печатается только для удобства нахождения нужного канона по гласу. Но до 17 века у нас, а в Греции до сих пор, каноны Богородице в Октае не печатались, а составляли отдельную книгу. Более правильный и общий обычай таков: каноны на павечернице отменяются под великие праздники, а также на следующий день. Устав отменяет канон на Павечернице в дни от Рожества Христова до отдания Богоявления (14 января) и от дня Св. Тройцы до дня Всех святых.
На павечернице и на полунощнице, когда читают «Верую», у наших андроновских коренных стариков было принято чуть наклонять голову. Другие, зная, что в Москве и в Павлово-Посаде так не делают, не следовали этому. Я же считаю это оправданным, потому что в нашей местности люди, работая на ткацком производстве, всегда рано теряют слух. По глухоте или по неграмотности они не разбирают, что на «Верую» надо стоять. Только приклонив голову, можно подать им знак к этому. Так же как мы, делают и беспоповцы во многих местах, например, спасовцы в Башкирии, часовенные в Сибири и другие.
Когда служба совершается по уставу всенощного бдения, во многих храмах в наше время малую вечерню и павечерницу прочитывает кто-то в одиночку, даже и без священника, а люди сходятся только к началу великой вечерни. При моем служении в Андронове было принято, чтобы священник вел все службы, и в том числе малая вечерня совершалась при собрании людей, а не «втай» или еще как-то.
В начале утрени устав Сырникова (ныне очень любимый у молодых уставщиков) велит читать «Царю небесный», если утреня совершается с вечера. Это ни на чем не основано. В Великий пяток и Великую субботу указано читать «Царю небесный» в начале утрени по той причине, что в эти дни в монастырях полунощницу читают не в храме, а по келиям – ради малого облегчения инокам.
К обычаям нашего храма относится пение «Слава в вышних Богу» пред чтением экса-псалмов в великие праздники, когда совершается всенощное бдение.
Читать экса-псалмы священнику – это моя личная привычка, по той лишь причине, что я все годы не имел хорошего чтеца-мужчины. Сохранять ее нет никакой нужды. Впрочем, у греков издавна принято, что когда служит не один священник, а несколько, эксапсалмы читает настоятель, или игумен, или архиерей.
Стихи «Бог Господь» священник должен сказывать перед царскими дверьми, а не как я – на крылосе. Но для этого певцы сами должны уметь запевать «Бог Господь» на нужный глас.
В последние лет десять вошло в обычай даже в больших храмах на кафизмах читать «Славу», «И ныне», «Аллилуия» самому чтецу, а не петь. Причина очень проста – певцы на кафизмах ходят пить чай и прогуливаться, а священники иной раз даже показывают в этом первый пример. До революции такие случаи воспринимались как вопиющее безобразие, не совместимое с духом древнего православия (есть одна возмущенная заметка в журнале «Церковь»), а сейчас это, буквально на моих глазах и очень быстро, стало обычным явлением, чуть ли не правилом. Кто поступает лучше, - новообрядцы, которые сокращают кафизмы, или «старообрядцы», которые проводят их время в болтовне и чаепитиях?
В определенные праздники на пении «Хвалите имя Господне» зажигают свещи. Устав велит делать это в двунадесятые праздники и другие великие, причтенные к ним – т. е. Иоанна Крестителя, Иоанна Богослова и Петра и Павла, а также в храмовый. Но у нас, как до меня было принято, зажигали еще в Тихонов день, в Покров, в Николин день, в Казанскую, на собор Михаила архангела и, кажется, еще в Ильин день и на Всемилостивого Спаса. Так я и сохраняю. Устав велит держать свещи зажженными до конца третьей песни канона, а потом опять зажигать на девятой и гасить по окончании великого славословия. Но у нас так не делали, а гасили после Евангелия и уже больше не зажигали. Я это не менял, после же меня – как кого Бог вразумит.
В центральной России, в тех храмах, где есть достаточно грамотных певцов, антифоны перед Евангелием поют по крюкам. Их напев очень красив. В Москве – это, наверное, самый торжественный момент службы воскресной утрени. В это время священник или архиерей успевает покадить весь храм. Но у нас и нет таких певцов, и даже старики не помнили обычая петь их, всегда читали. А кадили на «Непорочных». Так написано в рукописном старом служебнике, так и я делаю. Поморцы тоже читают антифоны, так же делают и в Румынии повсеместно, и в наших южных приходах.
Паникадило большое зажигается перед пением «Хвалите имя Господне» только в двунадесятые праздники и в Тихонов день. А малое – во все воскресенья на 17-й кафизме и в остальные более чтимые праздники перед «Хвалите». Второй ряд лампад на иконостасе до меня вообще не зажигали после смерти о. Иоанна, который их и устроил. Я же зажигал только на Пасху, Рожество и на Тихонов день.
«Мир всем» и прокимен пред Евангелием священник должен сказывать у престола, я же говорю на крылосе, потому что вынужден и помогать запевать. Но, конечно, хорошо бы это изменить.
Плох и еще один мой вынужденный обычай: когда чтец читает у иконы праздника, я хожу с кадилом вокруг него, в то время как чтец должен отойти вместе с книгой на порядочное расстояние, а священник – кадить только одну икону с четырех сторон. Мне пришлось это делать, потому что старые неискусные чтецы, пока будут двигать аналой с книгой, забудут, где читали, или же второпях сделают еще какое-нибудь суетливое движение и только помешают и мне, и себе. Но я знаю, что приезжие люди, не пытаясь понять причин, иногда осуждали меня за «странные обычаи».
С каждением среди священства тоже существует разница. Правильный и древний обычай - кадить дважды перед собою, а в третий раз поперек, слева направо, изображая крест. Об этом сказано в уставе во многих местах. Но некоторые, не знаю, чего ради, кадят просто три раза перед собою.
Не зная дела, москвичи удивляются тому, что я разрешаю ходить со свещой во время каждения простым мужчинам, не имеющим степени дьякона, чтеца или свещеносца. Дело в том, что в Москве со свещой ходит только дьякон или стихарный чтец. Но в уставе написано, что со свещей ходит «параекклисиарх», что означает пономарь. И в старое время, еще при беглых священниках, до митрополита Амбросия, дьяконы в старообрядчестве были страшной редкостью (они были тоже присоединенные от господствующей церкви), а чтецов вовсе некому было поставлять, однако со свещой ходили простые благословленные старички или мальчики, благодаря которым этот обычай вообще сохранился. Об этом писано, например, в книге «История и обычаи Ветковской церкви». И это было в старину общей практикой, которая здесь, в Центре, почему-то вывелась.
В Москве также и форма свещи другая, чем у нас – просто толстая свеща без подставки, которую не поставишь, а надо куда-то прислонять, да она еще и упасть может. Но у них же в ризнице стоят точно такие же подсвещники, как у нас. И люди, которые помнят, как служили лет шестьдесят назад, говорят, что стихарные именно с ними и ходили. Я и сам видел эти свещи на старинных фотоснимках в руках свещеносцев. Значит, и в этом у нас старый обычай соблюдается.
Каноны на утрени у нас, как и везде, читаются по крылосам. Но если празднику поставляется икона на целование (а у нас в храме есть иконы всех праздников, в которые у нас принято служить, кроме 40-ка мучеников севастийских), то канон празднику читается перед иконой. В случае крайней нужды, когда один и тот же человек вынужден и читать, и запевать ирмосы, от этого правила приходится отступать.
При мне у нас было заведено, что весь период от Пасхи до Тройцы икона Воскресения Христова стояла на средине, и недельные каноны в Триоди (о Фоме, мироносицам, о расслабленном, Преполовению и т. д.) читались у иконы. Исключение делалось, когда прилучалась бденная или полиелеосная служба святому (Георгию, Николе, Богослову). Тогда икона Воскресения отодвигалась на свое обычное место, а на середину ставилась икона святого. Также было и в Пасхальный вторник – ставилась икона Богородицы Одигитрии. В Пятьдесятницу приходится еще две заупокойные службы – Радоница и Троицкая суббота. В эти дни тоже праздничная икона бывает на своем обычном месте (за правым крылосом), а на середине стоит поминальный столик.
На больших «родительских» вечером во время панихиды и утром во время литии читается «Вселенский синодик». Частные же поминальные книжки и записки читаются в эти дни после «Вечной памяти», на 15-ти поклонах.
На основании указания в моем служебнике, я служу вселенские панихиды при открытых царских дверях. Но других я никого не знаю, кто бы так делал. Я все-таки предпочел следовать книге, хотя возможно, что в других изданиях указано иначе. После же меня пусть будет, как Бог наставит служащих. Перед началом панихиды или литии я кажу поминальный столик с четырех сторон (так я понимаю выражение: «кадить крестообразно», как указано в служебнике. Иные же просто кадят спереди три раза.
Также на основании указания в служебнике я сугубую ектению в конце молебна делаю с каждением. Что так делалось вообще в древности на Руси, я читал во многих местах. Но почему-то это в нашем старообрядчестве вышло из обычая. Кадят же многие после Евангелия, хотя об этом нигде нет указаний, или же вообще не кадят.
После 6-й песни канона я читаю поучение по Прологу. Раньше, лет еще 40 назад, его читали везде, но потом забросили, скорости ради. Священник читает с амвона, а если читает мирянин, то читает среди церкви, стоя как бы в пол-оборота к людям.
При пении песни Богородицы «Величит душа моя Господа» священник кадит олтарь и весь храм. В Москве и, наверное, в других местах при этом священник не кланяется на словах «...Тя величаем». Но я кланяюсь вместе со всеми, потому что при неграмотности, глухоте и рассеянности наших людей, если я не буду кланяться, тогда и они тоже не будут.
В печатных ирмосах Калашниковского издания в конце приложены припевы на 9-й песни тем праздникам, которым в Большом Уставе и в Минеях это не указано. В рукописных ирмосах гуслицкого письма их нет. Но в древних рукописях 17 века они бывают, то есть они не изобретены Калашниковым. Когда я пришел в Андроново, их здесь не пели (хотя в 60-е гг. их пытался вводить о. Иоанн, от него остались их записи). Не пели их и на Рогожском в 80-е годы, когда я там молился. Не пою их и я. Но при о. Леониде это ввелось, и сейчас по его примеру многие поют. Те же, кто будет после, пусть сами рассудят об этом.
После девятой песни канона на самые большие двунадесятые праздники псалмы «Хвалите Господа с небес» мы поем по Обиходу. Это, впрочем, не строго обязательно. Если совсем некому петь, или певцы очень устали, можно и просто прочесть, как обычно.
Я застал и сохраняю без изменений в нашем храме следующий обычай. После утрени и первого часа под воскресение приходные семь поклонов совершаются дважды. А еще прибавляются молитва «Богородице, Дево, радуися» 3-жды с поясными поклонами, и молитва Ангелу хранителю 3-жды с поклонами, последний земной. Затем еще три поясных поклона «Боже, милостив» и Исусова молитва.
Иногда делается еще иначе. А именно: 7-поклонный начал дважды, «Богородице Дево» 3-жды с поясными поклонами, затем на сходе поем «О всепетая Мати» 3-жды с земными поклонами, и еще «Все упование мое», «Непобедимая и Божественная сила», «Упование нам Бог», все с земными поклонами. И конечных три поясных поклона «Боже милостив». Это бывает под средние Богородичные праздники: Казанскую, Владимирскую и других икон, а также под Покров.
В постные службы, когда творятся все поклоны земные тоже совершаются после утрени исходные поклоны по такому же варианту, только тогда они все земные, кроме последних трех. Как мне говорили в других местах, в Гуслице так совершали исходные поклоны вообще каждый день. Так же делали инокини в Рахманове и в Зуеве (рассказ м. Антониды). Так же делали павлово-посадские беспоповцы (рассказ Ивана Аверьяновича Ситнова). Но я в повседневной практике это не застал, а как принял от бывших прежде меня, так и сохраняю. Обычай этот повывели в послевоенные годы (на Рогожском его остатки были еще лет десять назад) как, якобы, неуставной. Но в печатных уставах много о чем не писано, например, крестом ограждать после литургии. Но мы же это делаем и не отменяем. То, что обычай «двойного начала» еще дораскольный, свидетельствует бытование его у федосеевцев на Преображенском кладбище, которые отделились от нас еще в 1680-1690-е годы.
В Андронове есть еще обычай: те, кто не были с вечера, прикла-дываются к иконе праздника во время чтения часов.
Перед чтением Апостола, если вместо прокимна выпадает песнь Богородицы или песнь отцем, то в Москве говорят: «Прокимен, песнь Богородицы...» или «Прокимен, песнь отцем...». У нас же не добавляют «прокимен», а сразу говорят «песнь Богородицы». После Апостола, при сказывании аллилуйных стихов, если читался один апостол, то третий стих – повторение первого. А в Москве берут от прокимна второй стих, но это не очень хорошо, ибо получается, что говорили: «Псалом Давыдов, аллилуия», а стих не из псалма, а из песни Богородицы. В праздник Рожества Иоанна Предотечи перед «Аллилуия» не надо говорить «псалом Давыдов», ибо следующие стихи не из псалмов, а из песни Захарии, отца Предотечева.
В книге «Сын церковный» указано, когда после литургии люди целуют крест, после целования руки священника преклонять голову. У нас так раньше, лет 50 назад, и делали, а сейчас уже мало кто это помнит. Хорошо бы это восстановить.
Особенности службы без священника
В основном эти особенности описаны в «Кратком практическом уставе» еп. Арсения. Я упомяну только о местных обычаях такой службы, как я их застал или о чем слышал из старины, а сохранять ли это после меня, да будет на воле служащих.
В те моменты службы, когда священник кадит, каждение должно совершаться и при «беспоповском» молении. Разжигается ручная кадильница, и старший, помолившись с тремя поклонами, кладет в нее ладан. В рукописях есть на это такая молитва, видимо, народного сочинения: «Господи, приими от недостоноства моего малое сие приношение и отпусти великия согрешения». Кадильница на табуретке ставится у амвона и стоит некоторое время. При мне это делалось: при пении «Возвахов», пред началом утрени, на 17-й кафизме или на «Хвалите имя Господне», на 9-й песни, на пении «Блаженных» перед Апостолом. Во время панихиды, соборной или частной, кадило зажигалось на 17-й кафизме, на 6-й песни перед «Со святыми покой» и перед отпустом.
Перед тем, как в начале службы говорить «За молитв...», уставщик должен помолиться три поклона и потом поклониться людям в пояс на обе стороны, прося у них благословения.
Когда чтецы благословляются читать каноны, кафизмы, паремии, Апостол и другие значительные чтения, то они молятся с двумя поясными и одним земным поклонами, потом кланяются вземь уставщику. Он перед своим чтением тоже благословляется у людей вземь. Прощаются после чтения так: три поклона пред иконами, потом поклон певцам всем вместе (уставщику отдельно не кланяются), потом остальным людям, потом другому чтецу (если читали каноны вдвоем). После вечерни, полунощницы, павечерницы, начала утрени, часов у нас не прощались.
На полунощнице и на павечернице, после отпуста, прочитав: «Ослаби, остави...», уставщик читает помянник: «Ненавидящих и обидящих...». По старинному обычаю, который и в Москве до начала 90-х годов сохранялся, и у нас сохраняется, поклоны делаются в начале каждого прошения, а не в конце, как это написано в календарях. А последнее прошение уставщик кончает на словах: «и всех святых Твоих». А певцы поют: «Аминь» и трижды «Господи, помилуй». Также в начале прошений кланяются при поминовении о здравии и за упокой (15 поклонов), при чтении Синодика на вселенской панихиде и при чтении молитвы: «Помяни, Господи Боже иже о вере и о надежи живота вечнаго...» в заупокойном каноне и на панихиде, когда она служится без священника. А после этой молитвы читающий ее просто немного преклоняет голову без крестного знамения.
Утром, после часов и обедницы, мы всегда служили молебны. Если в воскресение, то первый канон был всегда Кресту (только если попразднества Пасхи или Рожества, или Богоявления, - то празднику), а второй – Богородице или святому, по заказу прихожан или по выбору старшего. После 6-й песни, кондак и икос первого канона, затем уставщик сказывает прокимны обоих канонов, каждый по два раза с половиной, затем говорит Исусову молитву, певцы: Аминь. Он сказывает: «Всяко дыхание», как на утрени, затем поют три раза «Господи помилуй», а он в это время кладет три поклона и благословляется у людей. Объявляет: «От ... св. Евангелия чтение». Поют «Слава Тебе, Господи». После чтения Евангелия поют «Слава Тебе, Господи», а потом те же припевы, что и со священником, и стихеры обоих канонов. На праздники читается в качестве молебна один канон празднику.
Перед отпустом молебна посреди церкви поставляется аналой, покрытый пеленой, на нее кладется Крест. После отпуста певцы поют «Иже крестом ограждаеми», а люди подходят ко кресту парами. Творят два поклона в пояс, потом целуют крест, потом еще поклон в пояс. Друг другу в этом случае не кланяются. После же отпуста часов и обедницы «Иже крестом не поют», если потом будет молебен. Когда все приложатся ко кресту, уставщик начинает читать поминания о здравии и за упокой. О здравии читали так: «Спаси, Господи, и помилуй раб своих (поклон; и читались имена), а потом остальные поклоны: «И избави их ...». Затем за упокой 15 поклонов. После всего поется трижды «Господи помилуй», и исходные поклоны. В воскресения помянник заупокойный читали, а в праздники – нет. Воскресение, конечно, тоже праздник, но в этом случае приходится, ибо при священнике могли бы на проскомидию за упокой подать, а тут вовсе некуда.
Умерших без священника провожают с панихидой. Только после окончания панихиды поют стихеры из чина погребения: «Приидите, последнее целование», и в это время целуют икону Богородицы и усопшего, как и при священнике. Потом выносят гроб с пением «Святый Боже». А у входа на кладбище поют стихеры: «Зряще мя безгласна». При опускании же в могилу поют «Земле зинувши». А потом совершают 15 поклонов за усопшего и исходные поклоны. Уставщик маслом покойного не поливает и крестообразно землей не посыпает, а наравне со всеми кидает три горсти земли в могилу, и все.
Кутию ставят на канун так же, как и при священнике, но уставщик не может благословлять ее рукою. Кадило стоит здесь же на столике с фимиамом.
Если похороны происходят на Пасхальной седмице, то вместо панихиды поется канон Пасхе на 10, без катавасии. По 3-й песни кондак и икос Пасхе, слава, и ныне, ипакой. А по 6-й песни «Со святыми покой» и икос. И прокимен Пасхе, и Апостол, и Евангелие можно с самого дня Пасхи, а можно которое в тот день по уставу положено. А после канона что делать, смотри, как в чине погребения на Пасху написано, все это можно петь, только без священнических молитв. Но отпуст у нас принято делать за упокой, и «вечную память» поют, как обычно, и 15 поклонов за усопшего тоже полагают. И провожают покойника с пением «Христос воскресе».
Есть у нас добрый обычай на самую Пасху навещать могилы и петь стихеры Пасхе. Я очень хотел бы, чтобы он сохранился, потому что ныне многие враждуют против него, не только никониане, но и из наших тоже находятся ревнители ... сами не знают, чего. Но это же не нарушение торжества праздника, как они мнят, а возвещение его радости усопшим, выражение той мысли, что в слове Златоуста: «Христос воскресе – и мертвец ни един во гробе». И в каноне: «Ныне вся исполнишася света, небо, и земля, и преисподняя». А есть такие, что и столики поминальные из церквей выносят на Пасхальную седмицу. Велие безумие! Тогда надо и каждое воскресенье выносить. Также и заупокойные записки на проскомидию в Пасху можно принимать, как и в любые другие дни.
Делается так. Сначала, придя на кладбище часов в 11 дня, кладем начал по-пасхальному. Затем идем, куда просят люди. Там заказчики или еще кто-то берут икону в руки на платке, а на могиле можно затеплить свещу. Уставщик совершает три поклона, «За молитв...». Поют три раза «Христос воскресе», и он начинает запевать стихи «Да воскреснет Бог» и прочие. Пропев стихеры, еще поют трижды «Христос воскресе» и уставщик сказывает отпуст. Поют «Аминь» и «Господи помилуй» 3-жды, молятся с тремя поклонами, а потом кланяются усопшим, говоря: «Христос воскресе». Если есть кому помогать, можно с собою носить кадильницу и ставить ее на могилы. Но нужен порядочный запас угля и ладана, потому что на кладбище сильный ветер, а на ветру уголь быстро прогорает, а хождение по кладбищу занимает иной раз часа четыре и даже больше. Надо стараться не забывать могилы священников, хотя иногда бывает трудно, из-за большого количества желающих и ссор между ними. Петь надо не очень громко, не напрягая горло, ибо на открытом воздухе можно легко сорвать голос. Прошу не забыть и могилу моей Варвары.
